Памяти 1812 года
Jun. 26th, 2012 07:26 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
rivertsnaН. С. Самокиш. Подвиг солдат Раевского под Салтановкой
Граф Николай Николаевич Раевский (1771—1829)
«Раевский, слава наших дней,
Хвала! перед рядами
Он первый грудь против мечей
С отважными сынами..», – писал Василий Андреевич Жуковский («Певец во стане русских воинов») о знаменитом герое Отечественной войны 1812 года, Николае Николевиче Раевском.
Генерал от кавалерии, член Государственного Совета, граф Николай Николаевич Раевский, родился 14 сентября 1771 года в Санктпетербурге и происходил из старинной дворянской фамилии, по семейному преданию восходящей к одному из древнейших родов Дании. Раевские верно служили русскому престолу со времен великого князя Василия III.
В 1788 году граф Николай Раевский принимал участие в войне с турками в Молдавии и Валахии. Отличившись при взятии Аккермана, а затем Бендер, он был произведен в подполковники, имея всего девятнадцать лет от роду. При Павле Петровиче Раевский был оклеветан перед государем и отстранен от службы. Война России с Францией, открывшаяся в 1805 году, призвала Н. Н. Раевского на поле битв: он был зачислен в свиту государя императора в чине генерал–майора и вступил в состав войск, направленных на помощь Австрии под начальством генерала Михаила Илларионовича Голенищева–Кутузова. Николай Николаевич находился в авангарде, которым командовал князь Петр Иванович Багратион, и участвовал во всех блистательных военных действиях. В 1808 году Раевский был произведен в генерал–лейтенанты.
Позже Николай Николаевич Раевский командовал седьмым пехотным корпусом, входившим в состав 2–ой армии, под главным начальством генерала от инфантерии князя Багратиона, и с ним принял деятельное участие в Отечественной войне 1812 года. Быстрое вторжение Наполеона в пределы России грозило воспрепятствовать соединению двух русских армий, что могло привести к трагическим последствиям, но Раевскому выпал славный жребий задержать французов и тем самым предоставить нашим армиям время соединиться. Находясь в авангарде армии П. И. Багратиона, граф Николай Николаевич получил одиннадцатого июля 1812 года приказание сразиться с маршалом Л. Н. Даву, который, желая удержать за собою Могилев, занял сильную оборонительную позицию при деревне Салтановка, имея около двадцати восьми тысяч войск.
Полк, стоявший на самом главном рубеже обороны, под натиском превосходящих сил французов невольно дрогнул. Согласно устойчивому преданию, генерал, удерживая войска, пошел вперед вместе со своими сыновьями, – шестнадцатилетним Александром и младшим Николаем, которому не исполнилось еще и одиннадцати лет. «10 июля я с авангардом моим <…> прибыл в Дашковку, где дал войскам роздых. <…> Корпус мой подошел; авангард оного я выдвинул за Дашковскую плотину и расположился с остальными войсками на правом берегу ручья. Позиция была выгодная <…> Приказал всему корпусу идти вслед за мною и, сражаясь, достиг до Салтановской плотины. Цепь стрелков егерских, видя меня идущего вперед, мгновенно бросилась совокупно с моей колонной не неприятельскую, которая вся тотчас была опрокинута и уничтожена. <…> В сей день все были герои», – рассказывал об этом сам Николай Николаевич .
Французы не выдержали мощного самоотверженного натиска, остановились, а затем повернулись вспять и бежали. Слава о подвиге Раевских прокатилась по войскам как отечественным, так и вражеским.
Будучи глубоко смиренным человеком, Николай Николаевич очень просто описал эпизод в Салтановке в письме к Е. А. Константиновой 22 июля 1812 года: «Сын мой, Александр, выказал себя молодцом, а Николай даже во время самого сильного огня беспрестанно шутил; этому пуля прорвала брюки; оба сына повышены чином» . Нельзя не отметить, что 10 июля Церковь празднует Положение Честной Ризы Господа Иисуса Христа в Москве.
«Я вполне чувствовал, что долг мой – скорее погибнуть со всем моим отрядом, нежели позволить неприятелю отрезать армии наши от всяких сообщений с Москвою и с полуденными губерниями, доставлявшими им все нужные средства и пособия». «Сия Смоленская битва, в коей я с слабыми силами должен был бороться против огромных неприятельских сил, есть одна из всех битв моей долговременной службы, о которой воспоминаю с наибольшим самодовольствием. Провидению угодно было поставить меня в самое трудное положение, но Оно же, по благости своей, дало мне и руку помощи. Я сражался с твердым намерением погибнуть на сем посту чести и, может быть, славы. <…> Что же касается до меня, то я приписываю успех сего сражения воле Божией и храбрости войск моих» , – писал Раевский в своих записках о Смоленском сражении 16—17 августа 1812 года. На могильной плите графа Раевского начертано: «Он был в Смоленске — щит, в Париже — меч России» . Противники относились к легендарному русскому генералу с уважением и опаской. Сильный характер сочетался в Н. Н. Раевском с сердечной отзывчивостью; проницательный, ясный ум – с истинной кротостью; снисходительность к слабостям других – с жесткой требовательностью к себе самому; его отличали необыкновенное благородство, простота и скромность. Со всеми, – как с низшими, так и с высшими, граф всегда был приветлив и ровен.
Война продолжалась, и Николая Николаевича Раевского ожидали все новые испытания: сердце русского с волнением бьется при упоминании о знаменитом бастионе Раевского на Курганной высоте у Бородино. Здесь 24–го — 26–го августа 1812 года находился эпицентр сражения двух противостоящих армий. Отважную батарею Раевского сутки штурмовали две вражеские дивизии. У русских солдат не хватало боеприпасов, гибли пушкари, они бились тесаками и просто всем, что попадало под руку, дрались врукопашную, но бастиона не сдавали. Французы завалили ров вокруг батареи телами своих убитых солдат и по трупам ворвались в батарею, но снова были выбиты оттуда. Впоследствии противники называли этот бастион «стальной массой, сверкавшей пламенем», а Курганную высоту – «редутом смерти».
Неустанная боевая жизнь отразилась на здоровье графа Раевского: он заболел нервной горячкой, должен был покинуть армию и присоединился к ней уже после того, как она вступила в Саксонию. За мужество и подвиги, оказанные в боях против неприятеля, в 1813 году Н. Н. Раевский был произведен в генералы от кавалерии. В 1815 году он вновь командовал корпусом под личным предводительством императора Александра І и 30–го августа 1815 года удостоился высочайшего благоволения за смотр войск в присутствии государя при Вертю.
Живя в Киеве, Николай Николаевич Раевский в мае 1821 года совершил поездку на Кавказ, где ему представилась возможность оказать гостеприимство Александру Сергеевичу Пушкину, который был очень дружен с его сыновьями, особенно с Николаем, бывшим некоторое время одним из главных советников Пушкина в вопросах литературы. Пушкин оставил следующий отзыв о герое 1812 года, в кругу семейства которого он, по собственным словам, провел счастливейшие минуты жизни: «Я в нем любил человека с ясным умом, с простой, прекрасной душой, снисходительного, но попечительного друга, всегда милого, ласкового хозяина. Свидетель Екатеринина века, памятник 1812–го года, человек без предрассудков, с сильным характером и чувствительный, он невольно привяжет к себе всякого, кто только достоин понимать и оценить его высокие качества» (из письма младшему брату Льву от 25–го ноября 1824 года).
25–го ноября 1824 года граф Николай Николаевич Раевский по собственному прошению был уволен в отпуск до излечения болезни. Однако вскоре ему пришлось пережить тяжелейшее потрясение: его близкие, – зятья М. Ф. Орлов и князь С. Г. Волконский, брат — В. Л. Давыдов, сыновья А. Н. и Н. Н. Раевские, – оказались замешаны в деле декабристов. По вступлении на престол государя императора Николая Павловича Н. Н. Раевский был назначен членом Государственного Совета, и в этом звании скончался 16–го сентября 1829 года в своем поместье в селе Болтышке, Чигиринского уезда Киевской губернии, в возрасте 58 лет. О последних годах его жизни оставил несколько воспоминаний легендарный герой войны 1812 года Денис Васильевич Давыдов.
По его словам, «неожиданная гроза разразилась на главе уже седевшей, но еще неостылой от вдохновений воинственных. Раевский был поражен во всем милом, во всем драгоценном для его сердца, созданного любить без меры все то, что он единожды полюбил. Новый Лаокоон, обвитый, теснимый изгибами жадного злополучия, он не докучал Небу воплями, не унижал себя молением сострадания ближнего. Ни единого ропота, ни единого злобного слова не вырвалось из уст его. Несколько лет продолжалось оно неослабно и примечаемо было только по обрушавшемуся его здоровью, по изменявшемуся его взору и физиономии, омраченным уже глубокою тоскою, неотразимою горестью. Он скончался, не оставив ни единого человека, который имел бы право восстать против его памяти» .
Граф Николай Николаевич Раевский (1771—1829)
«Раевский, слава наших дней,
Хвала! перед рядами
Он первый грудь против мечей
С отважными сынами..», – писал Василий Андреевич Жуковский («Певец во стане русских воинов») о знаменитом герое Отечественной войны 1812 года, Николае Николевиче Раевском.
Генерал от кавалерии, член Государственного Совета, граф Николай Николаевич Раевский, родился 14 сентября 1771 года в Санктпетербурге и происходил из старинной дворянской фамилии, по семейному преданию восходящей к одному из древнейших родов Дании. Раевские верно служили русскому престолу со времен великого князя Василия III.
В 1788 году граф Николай Раевский принимал участие в войне с турками в Молдавии и Валахии. Отличившись при взятии Аккермана, а затем Бендер, он был произведен в подполковники, имея всего девятнадцать лет от роду. При Павле Петровиче Раевский был оклеветан перед государем и отстранен от службы. Война России с Францией, открывшаяся в 1805 году, призвала Н. Н. Раевского на поле битв: он был зачислен в свиту государя императора в чине генерал–майора и вступил в состав войск, направленных на помощь Австрии под начальством генерала Михаила Илларионовича Голенищева–Кутузова. Николай Николаевич находился в авангарде, которым командовал князь Петр Иванович Багратион, и участвовал во всех блистательных военных действиях. В 1808 году Раевский был произведен в генерал–лейтенанты.
Позже Николай Николаевич Раевский командовал седьмым пехотным корпусом, входившим в состав 2–ой армии, под главным начальством генерала от инфантерии князя Багратиона, и с ним принял деятельное участие в Отечественной войне 1812 года. Быстрое вторжение Наполеона в пределы России грозило воспрепятствовать соединению двух русских армий, что могло привести к трагическим последствиям, но Раевскому выпал славный жребий задержать французов и тем самым предоставить нашим армиям время соединиться. Находясь в авангарде армии П. И. Багратиона, граф Николай Николаевич получил одиннадцатого июля 1812 года приказание сразиться с маршалом Л. Н. Даву, который, желая удержать за собою Могилев, занял сильную оборонительную позицию при деревне Салтановка, имея около двадцати восьми тысяч войск.
Полк, стоявший на самом главном рубеже обороны, под натиском превосходящих сил французов невольно дрогнул. Согласно устойчивому преданию, генерал, удерживая войска, пошел вперед вместе со своими сыновьями, – шестнадцатилетним Александром и младшим Николаем, которому не исполнилось еще и одиннадцати лет. «10 июля я с авангардом моим <…> прибыл в Дашковку, где дал войскам роздых. <…> Корпус мой подошел; авангард оного я выдвинул за Дашковскую плотину и расположился с остальными войсками на правом берегу ручья. Позиция была выгодная <…> Приказал всему корпусу идти вслед за мною и, сражаясь, достиг до Салтановской плотины. Цепь стрелков егерских, видя меня идущего вперед, мгновенно бросилась совокупно с моей колонной не неприятельскую, которая вся тотчас была опрокинута и уничтожена. <…> В сей день все были герои», – рассказывал об этом сам Николай Николаевич .
Французы не выдержали мощного самоотверженного натиска, остановились, а затем повернулись вспять и бежали. Слава о подвиге Раевских прокатилась по войскам как отечественным, так и вражеским.
Будучи глубоко смиренным человеком, Николай Николаевич очень просто описал эпизод в Салтановке в письме к Е. А. Константиновой 22 июля 1812 года: «Сын мой, Александр, выказал себя молодцом, а Николай даже во время самого сильного огня беспрестанно шутил; этому пуля прорвала брюки; оба сына повышены чином» . Нельзя не отметить, что 10 июля Церковь празднует Положение Честной Ризы Господа Иисуса Христа в Москве.
«Я вполне чувствовал, что долг мой – скорее погибнуть со всем моим отрядом, нежели позволить неприятелю отрезать армии наши от всяких сообщений с Москвою и с полуденными губерниями, доставлявшими им все нужные средства и пособия». «Сия Смоленская битва, в коей я с слабыми силами должен был бороться против огромных неприятельских сил, есть одна из всех битв моей долговременной службы, о которой воспоминаю с наибольшим самодовольствием. Провидению угодно было поставить меня в самое трудное положение, но Оно же, по благости своей, дало мне и руку помощи. Я сражался с твердым намерением погибнуть на сем посту чести и, может быть, славы. <…> Что же касается до меня, то я приписываю успех сего сражения воле Божией и храбрости войск моих» , – писал Раевский в своих записках о Смоленском сражении 16—17 августа 1812 года. На могильной плите графа Раевского начертано: «Он был в Смоленске — щит, в Париже — меч России» . Противники относились к легендарному русскому генералу с уважением и опаской. Сильный характер сочетался в Н. Н. Раевском с сердечной отзывчивостью; проницательный, ясный ум – с истинной кротостью; снисходительность к слабостям других – с жесткой требовательностью к себе самому; его отличали необыкновенное благородство, простота и скромность. Со всеми, – как с низшими, так и с высшими, граф всегда был приветлив и ровен.
Война продолжалась, и Николая Николаевича Раевского ожидали все новые испытания: сердце русского с волнением бьется при упоминании о знаменитом бастионе Раевского на Курганной высоте у Бородино. Здесь 24–го — 26–го августа 1812 года находился эпицентр сражения двух противостоящих армий. Отважную батарею Раевского сутки штурмовали две вражеские дивизии. У русских солдат не хватало боеприпасов, гибли пушкари, они бились тесаками и просто всем, что попадало под руку, дрались врукопашную, но бастиона не сдавали. Французы завалили ров вокруг батареи телами своих убитых солдат и по трупам ворвались в батарею, но снова были выбиты оттуда. Впоследствии противники называли этот бастион «стальной массой, сверкавшей пламенем», а Курганную высоту – «редутом смерти».
Неустанная боевая жизнь отразилась на здоровье графа Раевского: он заболел нервной горячкой, должен был покинуть армию и присоединился к ней уже после того, как она вступила в Саксонию. За мужество и подвиги, оказанные в боях против неприятеля, в 1813 году Н. Н. Раевский был произведен в генералы от кавалерии. В 1815 году он вновь командовал корпусом под личным предводительством императора Александра І и 30–го августа 1815 года удостоился высочайшего благоволения за смотр войск в присутствии государя при Вертю.
Живя в Киеве, Николай Николаевич Раевский в мае 1821 года совершил поездку на Кавказ, где ему представилась возможность оказать гостеприимство Александру Сергеевичу Пушкину, который был очень дружен с его сыновьями, особенно с Николаем, бывшим некоторое время одним из главных советников Пушкина в вопросах литературы. Пушкин оставил следующий отзыв о герое 1812 года, в кругу семейства которого он, по собственным словам, провел счастливейшие минуты жизни: «Я в нем любил человека с ясным умом, с простой, прекрасной душой, снисходительного, но попечительного друга, всегда милого, ласкового хозяина. Свидетель Екатеринина века, памятник 1812–го года, человек без предрассудков, с сильным характером и чувствительный, он невольно привяжет к себе всякого, кто только достоин понимать и оценить его высокие качества» (из письма младшему брату Льву от 25–го ноября 1824 года).
25–го ноября 1824 года граф Николай Николаевич Раевский по собственному прошению был уволен в отпуск до излечения болезни. Однако вскоре ему пришлось пережить тяжелейшее потрясение: его близкие, – зятья М. Ф. Орлов и князь С. Г. Волконский, брат — В. Л. Давыдов, сыновья А. Н. и Н. Н. Раевские, – оказались замешаны в деле декабристов. По вступлении на престол государя императора Николая Павловича Н. Н. Раевский был назначен членом Государственного Совета, и в этом звании скончался 16–го сентября 1829 года в своем поместье в селе Болтышке, Чигиринского уезда Киевской губернии, в возрасте 58 лет. О последних годах его жизни оставил несколько воспоминаний легендарный герой войны 1812 года Денис Васильевич Давыдов.
По его словам, «неожиданная гроза разразилась на главе уже седевшей, но еще неостылой от вдохновений воинственных. Раевский был поражен во всем милом, во всем драгоценном для его сердца, созданного любить без меры все то, что он единожды полюбил. Новый Лаокоон, обвитый, теснимый изгибами жадного злополучия, он не докучал Небу воплями, не унижал себя молением сострадания ближнего. Ни единого ропота, ни единого злобного слова не вырвалось из уст его. Несколько лет продолжалось оно неослабно и примечаемо было только по обрушавшемуся его здоровью, по изменявшемуся его взору и физиономии, омраченным уже глубокою тоскою, неотразимою горестью. Он скончался, не оставив ни единого человека, который имел бы право восстать против его памяти» .